Ночной шторм - Страница 12

— Я здесь почти не бываю. Большую часть времени провожу в Боргхольме, но тут у меня тоже будет рабочий стол.

Он улыбнулся комиссару и сел на стул.

— Вот как, — сказала Тильда, только сейчас осознавшая, как одиноко ей будет работать на новом участке. — Какое-то особое дело?

— Можно и так сказать, — ответил Майнер, выглядывая в окно. — Наркотики, разумеется. На острове они тоже есть, как и везде.

— Это твой стол, Тильда, — Хольмблад показал на стол у окна. — У вас будут компьютеры, факс, рация и телефон.

— О'кей.

— Вам не придется много сидеть в участке, — продолжал Хольмблад. — Скорее наоборот. Не забывайте о полицейской реформе. Вас должны видеть в деле. Нарушения правил дорожного движения, драки, мелкие кражи и крупные кражи со взломом. И разумеется, подростковая преступность.

— Я уже остановила один форсированный мопед по дороге сюда, — сообщила Тильда.

— Молодец, — одобрительно кивнул начальник полиции, — ты им показала, что полиции нужно бояться. На следующей неделе мы официально откроем участок. Пресса приглашена. Газеты, местное радио… Придешь?

— Конечно.

— Ну и чудесно. И еще… Я знаю, что прежде ты работала в Вэкшо, но тут тебе придется работать самостоятельно. В этом есть и плюсы, и минусы. Ты сама можешь планировать свой рабочий день, но это означает и большую ответственность. Отсюда до Боргхольма полчаса езды, так что, если что-то случится, не стоит рассчитывать на то, что подкрепление прибудет сразу же.

Тильда кивнула:

— В полицейской школе мы прорабатывали такие ситуации. Учителя…

Майнер хмыкнул.

— Учителя понятия не имеют о реальной работе, — сказал он.

— А мне они показались достаточно компетентными, — отрезала Тильда.

Она ненавидела такое обращение, это было все равно что сидеть на заднем сиденье в полицейском автобусе и молча слушать старших, как полагается молодым полицейским.

Хольмблад внимательно посмотрел на нее и произнес:

— Важно, чтобы ты не забывала о больших расстояниях на острове, отправляясь одна на задание.

Она снова кивнула, сказав:

— Надеюсь, я справлюсь.

Начальник полиции намеревался продолжить инструктаж, но тут на стене зазвонил телефон.

— Я возьму, — сказал он и в два шага пересек комнату. — Наверняка это из Кальмара.

Он снял трубку и сказал:

— Полицейский участок Марнэса, Хольмблад.

Прослушав сообщение, комиссар спросил:

— Где?

Получив ответ, он произнес:

— Вот как… Мы приедем.

И повесил трубку. Потом сказал:

— Звонили из Боргхольма. К ним поступил сигнал о смертельном случае на севере Эланда.

Майнер вскочил со стула.

— Где?

— У маяков Олудден. Кто-нибудь знает, где это?

— На юге, — ответил Майнер. — Семь или восемь километров.

— Тогда возьмем машину. «Скорая» уже в пути. Похоже, речь шла об утопленнице.

Зима 1868 года

...

С постройкой маяков в Олуддене все — и жители окрестных деревень, и моряки — стали чувствовать себя безопаснее. По крайней мере, так считали те мужчины, что строили эти маяки: они думали, что они заботятся о безопасности. Женщины знали, что это не так.

Смерть была еще ближе, чем раньше. Она пришла к ним в дома.

На стене сеновала под самым потолком кто-то вырезал на дереве надпись «Любимая Каролина 1868». Каролина была мертва уже больше ста лет, но она прошептала мне из стен о том, как было на Олуддене в старые добрые времена…

Дом просто огромный. Чештин идет из комнаты в комнату в поисках Каролины, но в доме слишком много мест, чтобы спрятаться. Слишком много комнат, слишком много шкафов.

Скоро налетит ветер: воздух насыщен влагой, и Чештин знает, что ей нужно спешить. Прочному дому не страшны сильные ветры. Но маленькие люди беспомощны перед его силой. Вот почему каждый раз они прячутся дома у камина и ждут, пока ветер стихнет.

За холодным неурожайным летом последовала суровая зима. Была первая неделя февраля, и ни у кого не было желания выходить на мороз. Но смотрители маяка должны работать в любую погоду, и сегодня все здоровые мужчины, кроме смотрителя Карлсона, готовят маяки к зимнему шторму.

Женщины остались на хуторе, только Каролины нигде не было видно. Чештин искала ее во всех комнатах и даже на чердаке. Она не могла спросить ни других служанок, ни жен смотрителей маяков, потому что те ничего не знают о состоянии Каролины. Может, подозревают, но не знают наверняка.

Каролине восемнадцать лет — она на два года моложе Чештин. Обе они прислуживают в доме смотрителя маяка Свена Карлсона. Каролина общительная и доверчивая, она напоминает Фину, старшую сестру Чештин, уехавшую жить в Америку. Но из-за своей доверчивости Каролина часто попадает в неприятности. В последнее время она чувствовала себя неважно, и только Чештин было об этом известно.

Каролина не могла покинуть хутор и уйти в лес, потому что знала о приближении шторма. Но что, если она все равно решилась? Чештин вышла на улицу. В заснеженном дворе бушует ветер, предвестник шторма.

Внезапно до нее доносится крик.

Это не ветер.

Это женский крик.

Ветер ударяет Чештин в грудь, заставляя девушку согнуться; она бежит к коровнику и входит внутрь.

Коровы нервно перетаптываются на месте, пока Чештин осматривает стойла. Никого. Она поднимается по крутой лестнице на сеновал. Холод пробирает до костей.

Что-то шевелится у стены в тени стога с сеном.

Это Каролина. Она лежит на полу под грязным покрывалом и едва дышит. С губ ее слетают еле слышные стоны. В глазах отражается стыд.