Ночной шторм - Страница 67

— Диктофон?

— Я хотел бы кое-то записать.

— Конечно. — Тильда вынула диктофон. — Записывай сколько хочешь. Вот чистые кассеты.

Вернувшись в участок, Тильда нажала кнопку автоответчика. Она начала прослушивать сообщение, но, узнав голос Мартина, со вздохом выключила автоответчик. Мартин подождет.

26

Приближалось Рождество. Ливию и Габриэля отпустили на каникулы, и Йоаким решил в честь этого свозить их в Боргхольм.

На улицах города было много народу. Все запасались подарками к празднику. Йоаким с детьми заехали в супермаркет, чтобы купить продукты на Рождество.

— Что будем есть на праздник? — спросил Йоаким.

— Жареную курицу с картошкой фри! — крикнула Ливия.

— Морс, — заявил Габриэль.

Йоаким купил курицу, картошку и морс детям, а себе колбасу, пиво, хлеб, фарш для фрикаделек и копченого угря, выловленного в водах Балтийского моря. Он не забыл купить и килограмм любимого сыра Катрин, который она всегда ела на Рождество с хлебом и маслом. Это была странная покупка, но еще более странным было то, что неделей раньше Йоаким купил покойной жене подарок на Рождество. Он поехал в Боргхольм выбирать подарки детям и в витрине магазина увидел светло-зеленую тунику. Как раз такую, какая понравилась бы Катрин. Он пошел в магазин игрушек, а по дороге назад купил тунику.

— Упакуйте, пожалуйста… Это подарок, — сказал он продавщице и вскоре получил красный пакет, перевязанный белой лентой.

На парковке перед продуктовым магазином продавали елки. Йоаким купил огромную королевскую ель высотой до потолка. Привязав елку к багажнику, он поехал домой.

Было холодно. Десять градусов ниже нуля. Но ветра не было. Земля покоилась под легким снежным покровом, и лед у берега начал нарастать. Пар вырывался изо рта Йоакима белыми облачками, когда он, напрягая силы, вносил подарки и елку в дом. Наверняка в ветвях сотни насекомых, но холод должен был их убить, решил Йоаким.

И подумал: «Это самый лучший способ умереть — заснуть и замерзнуть, так и не проснувшись».

Йоаким установил елку в зале, где уже стоял обеденный стол со стульями. Но даже так комната казалась пустой. Ощущения праздника не было.

В последние дни перед Рождеством семейство Вестин было занято уборкой и подготовкой к празднику. Из коробки они достали подсвечники, рождественский вертеп, красно-белые праздничные полотенца, звезды, соломенного козла и такого же поросенка, которых поставили под елку.

Ливия и Габриэль помогали отцу наряжать елку. В саду они делали бумажные украшения и гирлянды и деревянные фигурки, которые теперь развесили как сумели — то есть на нижние ветви. На верхние Йоаким повесил шарики, дождик, посыпал хвою блестками, а на верхушку елки водрузил звезду из золотой фольги. Подсоединил электрическую гирлянду — и елка была готова.

В последнюю очередь он достал из сумок подарки детям и положил под елку вместе с подарком Катрин.

В комнате повисла тишина.

— Мама вернется? — спросила Ливия.

— Может быть, — проговорил Йоаким.

Дети перестали спрашивать о Катрин, но он знал, что они по ней скучают. Особенно Ливия. Для детей не существует границы между возможным и невозможным. Эти границы придумали взрослые. Нужно только очень сильно чего-то хотеть, чтобы это стало возможным.

Как было бы чудесно увидеть Катрин еще один, пусь последний, раз. Попрощаться с ней как подобает.

Метеорологи предупредили, что к острову приближается шторм, но, выглянув утром в окно, Йоаким не заметил на небе ни облачка. Солнце ярко светило, ветра почти не было, и температура повысилась до шести градусов ниже нуля. Но затем он перевел взгляд на место под кухонным окном, где обычно собирались птицы, и убедился в том, что шторм действительно будет.

Несмотря на то что в кормушках было достаточно зерна и сухарей, поблизости не видно было ни одной птицы. Распутин, сидевший рядом с Йоакимом, тоже с явным разочарованием разглядывал кормушки.

На море тоже было пустынно. Ни лебедей на воде, ни чаек над волнами. Где же все птицы укрылись? Им не нужно слушать прогноз погоды, они чувствуют приближение шторма инстинктивно.

За день до Рождества Йоаким позволил Ливии и Габриэлю лечь спать позже обычного. Он бы предпочел отвезти их в сад и остаться одному на хуторе, но у детей были каникулы, а значит, ближайшие две недели они проведут дома.

— Мама вернется сегодня? — спросила утром Ливия, вылезая из постели.

— Не знаю, — ответил Йоаким.

Но атмосфера на хуторе изменилась. Он это чувствовал, и дети это чувствовали. В воздухе застыло ожидание.

После завтрака Йоаким достал из упаковки свечи, купленные в Боргхольме. Раньше он и Катрин сами делали свечи вместе с детьми, но зато магазинные были ровные и красивые. Они одинаково хорошо смотрелись на подоконниках, на столе и в подсвечниках. Свечи для покойников.

Когда Йоаким, Ливия и Габриэль обедали, солнце еще светило, но сразу после обеда начало садиться. Йоаким тепло одел детей и повел на прогулку. Проходя мимо коровника, он бросил взгляд на дверь, но ничего не сказал. Молча они спустились к берегу. Небо по-прежнему оставалось чистым, но на горизонте оно потемнело, обещая приближение шторма.

У берега лед был тонкий и белый, а дальше в море — темно-синий… Детям нравилось кидать камешки на лед и смотреть, как они скользят по направлению к черным трещинам.

— Вам не холодно? — спросил Йоаким.

Габриэль кивнул. Нос у него был красный.

— Тогда идем домой.